Качество медицинских услуг как категория частных (потребительских) предпочтений

Показано, что качеством обладает не медицинская помощь, а медицинская услуга как товар, что не подлежит публичному администрированию, а является категорией потребительских предпочтений. Статья Мисюлина С.С. в журнале Главный врач: хозяйство и право, №01/2010г., стр.8-10

Хотелось бы предпослать настоящему сообщению некоторые непреложные истины.

Истина первая. Закон у нас НИКАК не определяет понятие «медицинская услуга». Из этого вытекает ряд следствий. Медицинская услуга может отождествляться с медицинской помощью. Медицинская услуга может рассматриваться как койко-день, посещение или исследование, т.е. подменяться платежной характеристикой, как это происходит в системе ОМС. Медицинской может считаться услуга, в которой медицинского чуть.

Истина вторая. Закон у нас НИКАК не определяет понятие «качество медицинских услуг». Это означает, что каждый волен по-своему это понимать.

Истина третья. Закон у нас НИКАК не определяет понятие «надзор и контроль за качеством медицинских услуг». И если бы это понятие было потребностью гражданского оборота, оно быстро было бы приведено к мере взаимной справедливости в отношениях между заказчиком и исполнителем медицинских услуг. Но это понятие относится к сфере публичной, там, где разрешено только то, что прямо предписано. И формальная неопределенность понятий попросту не позволяет их использовать, как и интерпретировать, развивать и (или) изменять на подзаконном уровне.

В парадигме этих истин только и возможно говорить о потребительских предпочтениях в получении качественных медицинских услуг.

В сущностном значении качество объекта это та определенность, благодаря которой он является именно этим, а не иным объектом; это совокупность свойств, обусловливающих его способность удовлетворять определенные потребности субъектов в соответствии с его назначением.

Таким объектом является и медицинская услуга. Это - товар. Товар потребительского назначения. За который платят - будь то потребитель или иной плательщик в их пользу, в том числе государство.

За качество товара покупатель голосует рублем. Товар хорошего качества покупают, плохого нет. Так есть повсеместно в мире. И у нас на рынке.

Государство при этом выполняет две основные функции. Во-первых, оно вырабатывает регулятивные правила для рынка. Во-вторых, выступая плательщиком в пользу граждан, устанавливает, за что готово платить оно. Но нигде в мире государство не создает публичных требований по качеству товара для частных отношений между продавцом и покупателями. И надзору и контролю государство повсеместно подвергает вовсе не качество товара, а его безопасность для потребителя, обычно - в соответствии с законодательством о техническом регулировании.

У нас же предметом публичного внимания почему-то стало качество медицинских услуг. И это, возможно, не стало бы проблемой, не возникни здесь ряда упущений.

Во-первых, качество медицинских услуг остается категорией, не раскрытой ни в федеральном законе, ни в подзаконных актах. Между тем гражданские права могут быть ограничены только федеральным законом (п.3 ст.55 Конституции РФ и п.2 ст.1 Гражданского кодекса РФ). И в той мере, в какой качество медицинских услуг содержательно не легализовано в федеральном законе, связанные с ним подзаконные требования не являются правомерными.

Во-вторых, качество медицинских услуг служит удобной ссылкой для расширения подзаконного нормотворчества якобы в интересах общества. Между тем рынок - не для требований государства в понимаемых им интересах общества, а для действительного благополучия общества. От избыточной бюрократической активности потребитель не стал больше доволен государственным и муниципальным здравоохранением или меньше обращаться в частную медицину.

В-третьих, необходимостью повышения качества медицинских услуг обосновываются многочисленные подзаконные инициативы в отношении субъектов медицинской деятельности. Этим можно объяснить что угодно и разрешительный режим, в частности, по новым и существующим медицинским технологиям, и бесконечной митоз врачебных специальностей, и т.д. Между тем логика подзаконного нормотворчества совсем иная: надзор должен мотивировать, стимулировать субъектов медицинской деятельности к лучшему качеству медицинского обслуживания граждан, а не «строить» их. От того, что государство расширяет и ужесточает требования к субъектам медицинской деятельности, перед ними появляются лишь новые административные барьеры, не способствующие или, точнее, препятствующие развитию и совершенствованию деятельности.

Вместо дополнительного нелегкого и все утяжеляющегося ярма субъектам медицинской деятельности нужны аргументы в пользу улучшения и расширения этой деятельности. Существующая практика никак этому не способствует. Ровно напротив, пока все делается с точностью до наоборот тому, что может поощрять тех, кто оказывает медицинские услуги, оказывать их лучше в интересах тех, кто их получает. Вместо этого им предлагается лишь соответствовать тем публичным требованиям, которые далеки и от реальности, и от права, и от экономики, и уж тем более от действительных интересов потребителей.

А кто-нибудь считал, сколько в России стоит введение новой медицинской специальности? А знает ли Председатель Правительства Российской Федерации, во что может предпринимателям и государству обойтись введение дополнительного обучения и переподготовка уже готовых специалистов, которых с введением новой специальности назвали по-другому?

Противоречия, возникающие между высшей школой, Федеральными НИИ и предпринимательской средой, связаны с желанием первой создать институт главных специалистов и узаконить институт главных экспертов, основное желание которых контролировать и управлять рядовыми специалистами-врачами того или иного медицинского профиля, создавая тем самым новую разрешительную систему, второй бюрократический вал, которому не место в рыночном государстве. Но так как высшая школа в медицине копирует все пороки государственной и муниципальной системы здравоохранения, вот и хочется учебнонаучной среде, точнее конечно ее руководителям, диктовать условия среде предпринимательской через попытки придумывания нового вида трат для государства и реального рынка, открывая пути к созданию новых барьеров для тех, кто платит налоги государству, открывает рабочие места, формирует реальный рынок, при котором может идти речь о конкурентном снижении цен на медицинские услуги. Часто это происходит под лозунгами глубокой заботы о пациентах, об улучшении ухудшенного за предыдущие годы. И никто ни разу честно не сказал, что давно пора в 4-5-7 раз сократить число специальностей в медицине. Порядка будет больше, а коррупции меньше.

Именно занимая главные позиции в той или иной медицинской специальности, несущие знания делают попытки диктовать условия на товарном рынке, к которому прямого отношения не имеют.

Несомненно, без науки нет движения вперед, но она не должна использовать научно-ассоциативные барьеры для вмешательства в дела предпринимателей и тормозить развитие частной медицины.

Создаваемые требования к последипломному образованию не должны позволять науке и высшей школе превращать государственное имущество в доходный, но глубоко аморальный бизнес.

Все выше сказанное относится, к появившимся новым специальностям «врач-косметолог» и «врач пластический хирург» и огромному числу иных новых специальностей, введенных Минздравсоцразвития в последние 3-4 года.

В Москве в двух уважаемых учебных заведениях цены за 504 часовую подготовку составляют 65-80 тыс. рублей.

Так как в России лишь один НИИ «Пластической хирургии и косметологии» в Москве и одна кафедра косметологии в Санкт-Петербурге можно предположить, что туда поедет обучаться вся страна, а раз дефицит источников знаний, то цены могут быть и выше. В России не менее 10000 специалистов, которые работают косметологами и пластическими хирургами. Простая арифметика позволяет оценить, сколько денег должен будет отдать малый бизнес на поддержку науки и высшей школы. А сколько потеряет государство? Этого пока никто не считал.

В таких условиях, понятно, вопрос о (цитирую) «нормативно-методических подходах к формированию потребительских предпочтений в получении медицинских услуг регламентированного качества» стоять не может. Ни методические подходы к формированию потребительских предпочтений нормироваться не могут, ни качество медицинских услуг регламентированию не подлежит. А вот необходимость в методических подходах к формированию качества медицинских услуг как категории частных (потребительских) предпочтений, безусловно, есть. И это не простой вопрос.

В настоящее время в медицинском обороте преобладает товарориентированный маркетинг-подход, т.е. продавать то, что производится. Весь мир уже сравнительно давно перешел на потребитель-ориентированный подход: производить то, что покупается. Мы же движемся к неведомому за рубежом государствоориентированному подходу: продавать то, что нормативно регламентируется. Так мы и частную медицину разрушим, и здравоохранение не восстановим.

Мораль: не пора ли перейти к логике здравомыслия?

С.С.Мисюлин, президент НП "Содействие объединению частных медицинских центров и клиник"