Паника властей, вызванная коронавирусом, связана с результатами «оптимизации здравоохранения»

Число больничных коек в Москве с 2010 по 2018 годы уменьшилось на 29,5 тыс. или 27%, а в России с 2005 по 2018 годы уменьшилось на 402,6 тыс. или 25%

Реальные расходы бюджета, предусмотренные на здравоохранение ниже, чем были 6−8 лет назад, а в первичном звене системы здравоохранения провал

Содержание

1. Принуждение к самоизоляции

2. Как ни крути, а денег нет: ФОМС в Москве отказался платить по 200 тысяч рублей за каждого пациента с COVID-19, госпитализированного не по «скорой»

3. Из-за «оптимизации» здравоохранения Москвы до вируса придется экстренно построить 20 тысяч коек

4. Число больничных коек в Москве с 2010 по 2018 годы уменьшилось на 29,5 тыс. или 27%, а в России с 2005 по 2018 годы уменьшилось на 402,6 тыс. или 25%

5. Если показатель имеет отрицательную динамику, то его следует исключить

6. Реальные расходы бюджета, предусмотренные на здравоохранение ниже, чем были 6−8 лет назад, а в первичном звене системы здравоохранения провал

7. Мы жалеем врачей, но давайте пожалеем и пациентов, в итоге пожертвовали всеми

1. Принуждение к самоизоляции

О важности терминов. Побуждение и Принуждение (см. https://rabtsun.ru/pobuzhdenie-i-prinuzhdenie/)

Автор: Рабцун Евгений Анатольевич Президент Национальной Ассоциации здравоохранения

ПОБУЖДЕНИЕ – это сила, толкающая нас что-то делать, но оставляющая нам возможность свободного выбора.

Если нас нечто толкает, НЕ оставляя свободного выбора, это называется ПРИНУЖДЕНИЕМ.

Именно этим отличается самоизоляция от домашнего ареста. В том и другом случае – это изоляция человека от общества. Самоизоляция – это добровольное решение, на то она и “само” изоляция, в её основе побуждение. ПРИнуждение к изоляции – это домашний арест или принудительные ограничения.

Вот вам избранное цитирование УПК:

* Домашний арест – заключается в нахождении гражданина в изоляции от общества в жилом помещении, в котором он проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях, с возложением запретов и осуществлением за ним контроля. С учетом состояния здоровья местом его содержания под домашним арестом может быть определено лечебное учреждение.

** С учетом данных о личности, фактических обстоятельств и сведений при избрании домашнего ареста в качестве меры пресечения могут быть установить запреты:

* 1) выходить в определенные периоды времени за пределы жилого помещения, в котором он проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях;

2) находиться в определенных местах, а также ближе установленного расстояния до определенных объектов, посещать определенные мероприятия и участвовать в них;

3) общаться с определенными лицами;

4) отправлять и получать почтово-телеграфные отправления;

5) использовать средства связи и информационно-телекоммуникационную сеть “Интернет”;

6) управлять автомобилем или иным транспортным средством.

* УПК РФ Статья 107. пункт 1.

** УПК РФ Статья 107. пункт 7

** УПК РФ Статья 105. 1. пункт 6

УПК – “Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации” от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. От 07.04.2020). …

Методы разные.

ПОБУЖДЕНИЕ.

Убеждение – это побуждение к действию через обращение к разуму и предыдущему опыту. Мотивация – это побуждение к действию через обращение к чувствам как позитивным, так и негативным.

ПРИНУЖДЕНИЕ – всегда прикрываться внешней задачей, явными или скрытыми угрозами, оформляться необходимостью, вызванной обстоятельствами.

Методы ПРИНУЖДЕНИЯ:

Запреты.

Эмоциональное насилие (давление).

Применение физической силы.

Законы психологии подобно законам физики работают независимо признаем мы их или нет. Принуждение и Побуждение – это разные сценарии развития событий.

2. Как ни крути, а денег нет: ФОМС в Москве отказался платить по 200 тысяч рублей за каждого пациента с COVID-19, госпитализированного не по «скорой»

Московский городской фонд ОМС (МГФОМС) уведомил руководителей медорганизаций, задействованных в лечении пациентов с коронавирусной инфекцией COVID-19, об особенностях оплаты такой медпомощи. Обязательным условием оплаты станет доставка пациента бригадами скорой и неотложной медпомощи, а если больной прибыл в медучреждение сам, то получить компенсацию за его лечение оно не сможет (см. https://vademec.ru/news/2020/04/22/mgfoms-otkazalsya-platit-za-lechenie-patsientov-s-covid-19-gospitalizirovannykh-ne-po-skoroy/).

В письме МГФОМС, разосланном руководителям медучреждений и страховых медорганизаций 22 апреля 2020 года (копия есть в распоряжении Vademecum), говорится, что медицинские услуги с кодами «коронавирусная инфекция типа 2019-nCov», «острая очаговая пневмония неосложненная», а также «дыхательная недостаточность 1-2 степени с тяжелым течением», «оплачиваются только в случае доставки пациентов бригадами скорой и неотложной медицинской помощи». В реестре счетов при этом медучреждение должно указывать номер наряда вызова бригад. А если в реестре будут указаны другие каналы госпитализации (плановая, самотек), то оказанная медпомощь оплачиваться не будет.

Подлинность письма Vademecum подтвердили сотрудники двух столичных медорганизаций, перепрофилированных под лечение пациентов с пневмонией и COVID-19. Vademecum направил запрос в МГФОМС.

По словам руководителя одной из московских госбольниц, сейчас прибывшие самостоятельно или привезенные родственниками пациенты госпитализируются при наличии соответствующих показаний, например, острой дыхательной недостаточности. Это логично – в соответствии со ст. 11 323-ФЗ «Об охране здоровья», медорганизация не может отказать пациенту в медпомощи, оказываемой в соответствии с программой государственных гарантий. «Медицинская помощь в экстренной форме оказывается медицинской организацией и медицинским работником гражданину безотлагательно и бесплатно. Отказ в ее оказании не допускается», – предписывает закон.

Описанный в приказе Минздрава РФ №198н алгоритм предполагает при тяжелой форме заболевания госпитализацию с помощью «специализированной выездной бригады скорой медицинской помощи». Ведущий пациента на дому медработник при этом должен проинформировать заболевшего о необходимости вызова врача или бригады «скорой» при ухудшении самочувствия, «а также о возможных способах обращения за медицинской помощью». Руководитель одного из расположенных в Москве федеральных центров отмечает, что в данном случае порядок госпитализации по «скорой» единственно верный и нацелен на сдерживание распространения заболевания, а также оптимальную загрузку коечного фонда.

С расходами на лечение острой очаговой пневмонии и, собственно, новой коронавирусной инфекции, МГФОМС определился в конце марта. Как следует из дополнений к тарифному соглашению, стоимость одного случая составляет 200–205 тысяч рублей. На 22 апреля в Москве зарегистрирован 31 981 пациент с COVID-19. Даже если исключить 7 тысяч москвичей с легким течением заболевания, которые лечатся на дому, расходы на профильную медпомощь могут приближаться к 5 млрд рублей.

МГФОМС 23 апреля ответил на запрос Vademecum, подтвердив, что «повторно» уведомил медорганизации об особенностях оплаты госпитализаций пациентов с COVID-19. В фонде призвали жителей столицы не обращаться самостоятельно в стационары «во избежание перегрузки системы здравоохранения города».

3. Из-за «оптимизации» здравоохранения Москвы до вируса придется экстренно построить 20 тысяч коек

Автор: Михаил Бутримов. А после был вирус: «оптимизация» здравоохранения Москвы в цифрах (см. https://sneg.tv/45140-a-posle-byl-virus-optimizacija-zdravoohranenija-moskvy-v-cifrah)

Выступая в декабре 2019 года с ежегодным отчётом перед депутатами московской городской Думы, градоначальник Сергей Собянин сообщил, что «даже сегодня при всей этой реорганизации (здравоохранения — прим. авт.) от 10 до 20% коечного фонда простаивает. Конечно, мы вынуждены каким-то образом оптимизировать».

В тот же день в Мосгордуме с огоньком выступил руководитель Департамента здравоохранения Москвы Алексей Хрипун. «Да вы просто заелись у себя в ВАО! — кричал он. — У вас (в ВАО — прим. авт.) совершенно избыточное количество больниц на округ! Шесть! Нигде больше нет столько! Мы и это количество сократим!».

Интернет всё помнит. Поэтому последний месяц медиаресурсы правительства Москвы демонстрируют нам титанические усилия команды мэра в борьбе против коронавируса.

Управленческими успехами преподносятся строительство стационара в Коммунарке и вынужденное наращивание в ближайшее время 20 тысяч дополнительных больничных коек, потому что московская система здравоохранения по словам зам. мэра Москвы по социальному блоку Анастасии Раковой работает на пределе своих возможностей. Однако, дьявол, как говорится, кроется в деталях.

Тактично умалчивается, что в период с 2010 по 2018 гг. в Москве (несмотря на рост численности населения на 1 млн) количество больничных коек было сокращено на 29,5 тыс. штук. (в 2010 было 107,8 тыс. коек, в 2018 стало 78,3 тыс.).

— Эпидемия выявила те проблемы, которые образовались в здравоохранении за годы реформ, когда в стране было закрыто огромное количество стационаров. В Москве закрыли больше половины больниц, в том числе пошли под нож расположенные в центре старые «инфекционки», — перечисляет президент Лиги защиты врачей Семён Гальперин (статья «Что будет дальше, даже думать не хочется» от «06» апреля 2020 г.).

— Была уничтожена и система безопасности, которая готовила медучреждения к чрезвычайным ситуациям. Эта система предполагала, что каждая больница имеет план развёртывания дополнительных коек, в том числе карантинных, в случае эпидемии. Иногда эти дополнительные объёмы превышали обычные объёмы госпитализации в несколько раз. Но, оправдывая преступную оптимизацию, нам заявляли, что в наше время больницы вообще не нужны, а нужна в основном амбулаторная служба. Вот мы и получили вместо нормальных больниц громадные поликлиники, где толпы пациентов бегают по этажам из кабинета в кабинет. В случае эпидемии это просто лучший способ распространения инфекции — сообщил эксперт.

Как лично мне кажется, хоть я могу и ошибаться, но паника российских властей, связанная с эпидемией нового коронавируса находится в прямой зависимости от той злонамеренной глупости, проводимой ими в прежние годы под названием «оптимизация здравоохранения», результатом которой стало уменьшение числа специалистов (нехватка по всей стране порядка 30 тысяч чел. врачей и 130 тысяч медсестёр), больничных коек (на 400 тыс.) и больничных организаций (на 4 222 ед.) при сохранении или росте сердечно-сосудистых, онкологических (на 155, 5 тыс.), вирусных и респираторных заболеваний (на 4 млн), ВИЧ (на 567 тыс.).

Например, в 1999 году число больных с диагнозом хронический обструктивный бронхит (ХОБЛ) по данным государственной статистки составило 1 883 356 человек. Спустя 20 лет — в 2019 году, число больных ХОБЛ составило порядка 2,3 млн человек. То есть число больных с хроническим заболеванием выросло почти на 420 тыс. чел. Однако, по мнению главного внештатного врача-пульмонолога Минздрава России, зав. кафедрой пульмонологии Первого МГМУ им. Сеченова, члена-корреспондента РАН Сергея Авдеева это далеко не все больные.

Есть данные эпидемиологических исследований Российского респираторного общества (РРО), по которым получается, что это заболевание имеют до 15 процентов взрослого населения России, то есть около 10 млн человек. В 2013 году этот диагноз занимал 4-е место в структуре смертности в нашей стране. В 2019 году в день от болезней органов дыхания в России умирало в среднем по 158 человек.

Не секрет, что оптимизация здравоохранения, проводимая правительством России и региональными властями, нанесла сильный удар по медицинским кадрам в России. Не исключение и пульмонологи — врачи, которые лечат заболевания нижних дыхательных путей (болезни бронхов и лёгких).

В 2018 году в интервью «Московскому комсомольцу» академик РАН, почётный президент НИИ пульмонологии Александр Чучалин сказал, что, «когда в нашей стране стали заниматься реформированием здравоохранения, мы потеряли практически 2 тысячи пульмонологов из имеющихся 4 тысяч. Более половины! Потеряли своих узких специалистов и ревматологи, и гастроэнтерологи.

Некоторые из них ушли в частную медицину, но «частники», как только касается каких-то сложных случаев, отправляют больных в госмедучреждения. В России не развита реабилитационная служба, интенсивная пульмонология, слабо организована профилактика, не хватает хороших лекарств для лечения серьёзных больных с серьёзными заболеваниями».

4. Число больничных коек в Москве с 2010 по 2018 годы уменьшилось на 29,5 тыс. или 27%, а в России с 2005 по 2018 годы уменьшилось на 402,6 тыс. или 25%

Просматривая статистические показатели по штату, больничным койкам и количеству больничных организаций обнаружил, что практически у каждого ведомства, которое оперирует данными по текущему или бывшему состоянию мощностей в здравоохранении, имеются свои данные, отличные от данных других структур. Видимо это ещё одна проблема в нашей стране, проблема учёта и замера — в чём измерять, в землекопах или в килограммах. Но факт один — систематическое уменьшение всего!

В январе 2019 года пресс-служба Департамента здравоохранения Москвы распространила пресс-релиз: «Количество врачей в московских городских клиниках за последние два года выросло почти на две тысячи человек (1882 если быть точным — прим. авт.). Большая часть из них приняты на работу в 2018 году. Таким образом, обеспеченность города врачами составляет 51,6 врача на 10 тыс. населения. Это выше, чем предусмотрено в территориальной программе госгарантий (36,9 врача на 10 тыс. населения — прим. авт.).

В 48 стационарах оказывается около полутора тысяч видов помощи по 20 направлениям. В СМИ публикуется недостоверная информация о результатах развития системы здравоохранения в городе, в частности — некорректная интерпретация результатов проверки Контрольно-счётной палаты Москвы, а представленные материалы содержат не полные данные и искажают действительность».

Но, открываем «Новые Известия». Издание провело мониторинг здравоохранения в России «Медицина в регионах. Итоги — 2019» и вот, что получилось у издания: обеспеченность врачами в Москве в 2019 году на 10 тыс. человек составила уже 43,5, вместо 51,6 в 2018 г.

Тоже и по общему количеству врачей без привязки к 10 тыс. населения: «лидерами по итогам 2019 года (газета «Коммерсантъ» № 23 от 10.02.2020) по численности врачей среди регионов являются наиболее населённые Москва (62 тыс.)», но в 2018 врачей было, согласно данным Управления Федеральном службы государственной статистики по г. Москве и Московской области 73,5 тыс. То есть специалистов стало меньше на 11,5 тыс. человек.

Стоит отметить, что в государственной статистике по Москве предположительно учитываются все врачи, как в государственных, так и негосударственных больничных организациях, потому как за 2018 год показатель числа врачей на 10 тыс. населения в государственной статистике составляет 58,3, что на 7,1 больше, чем даже в пресс-релизе Департамента здравоохранения (см. выше).

По данным Управления Федеральной службы государственной статистики по г. Москве и Московской области:

1. Число больничных организаций составляло (данные, к сожалению, не такие подробные как общие по России):

в 2010 году — 232, при населении Москвы в 11 млн 503 тыс. 501 человек;

в 2018 году — 153, при населении Москвы в 12 млн 506 тыс. 468 человек.

Население Москвы выросло почти на 1 млн человек, но количество больничных организаций уменьшилось на 79 единиц.

2. Число коек в больничных организациях (круглосуточные стационары, без учёта дневных), всего тыс.:

в 2010 году 107,8 тыс. при населении Москвы в 11 млн 503 тыс. 501 человек;

в 2018 году 78,3 тыс. населении Москвы в 12 млн 506 тыс. 468 человек.

При росте населения Москвы на 1 млн человек, общее число больничных коек уменьшилось на 29,5 тыс.

Но если посмотрим данные проверки аудиторов Контрольно-счётной палаты Москвы (см. отчёт https://regnum.ru/news/society/2545794.html), то увидим, что из 133 столичных больниц в 2012 году осталось к 2017 г. лишь 61. По койкам тоже цифры иные: 77,4 тыс. в 2013 году против 49,11 тыс. в 2017 г.

Возможно такая разница в данных произошла из-за того, что в статистике Росстата считаются вместе, как региональные, так и федеральные мощности, а аудиторы КСП Москвы смотрели сугубо лишь московские (региональные) показатели. Но это лишь моё предположение. Однако, тенденция на уменьшение что в данных Росстата, что у аудиторов из КСП, как говорится налицо.

Помимо прочего, в московской статистике Росстата есть интересный показатель «Мощность амбулаторно-поликлинических организаций, посещений в смену»: если в 2010 году мощность посещений в смену при 89,7 тыс. врачей в 232 больничных организациях составляла 372,1 тыс. человек, то в 2018 году мощность посещений в смену составила уже 386 тыс. (увеличилась на 13,9 тыс.) при 80,6 тыс. врачей (штат уменьшился на 9,1 тыс.) в 153 больничных организациях (число уменьшилось на 79 единиц).

При этом, согласно данным проверки аудиторов из Контрольно-счётной палаты Москвы за период с 2012 г. по первое полугодие 2018 года городу удалось повысить продолжительность жизни, в том числе за счёт снижения смерти трудоспособного населения и среди младенцев.

Однако, для меня этот момент так и остался incognita. Потому как непонятно как удалось достичь увеличения продолжительности жизни, уменьшения смертности и увеличения мощности обслуживания при всеобщем сокращении? Это при том, что результатом непродуманной оптимизации здравоохранения стал рост сроков ожидания приёма у врача, диагностических исследований и процедур.

7 апреля 2017 года в РБК вышла статья «Эксперты предсказали сокращение числа больниц до уровня 1913 года», отрывки из которой приведу здесь:

«Реформа здравоохранения началась в 2010 году, когда был принят закон об обязательном медицинском страховании, напомнил РБК директор НИИ организации здравоохранения при департаменте здравоохранения Москвы Давид Мелик-Гусейнов (ныне главный исполнительный директор по индустрии здравоохранения, директор центра «Медицинские продукты и сервисы» Сбербанка — прим. авт.). Она заключалась в оптимизации расходов за счёт закрытия неэффективных больниц и расширения использования высокотехнологичных медучреждений. Количество больниц и коек уменьшается, соглашается Мелик-Гусейнов, но эти цифры нельзя увязывать с доступностью медицинской помощи и качеством лечения пациентов.

Главный показатель — количество госпитализаций и оно растёт, указывает он. Это значит, что хотя мест становится меньше, используются они эффективнее. Каждая койка должна быть загружена на 85−90%, подчёркивает эксперт: если она простаивает, от неё необходимо избавиться… …В своём докладе ЦЭПР ссылается и на результаты проверки оптимизации здравоохранения Счётной палатой, по итогам которой эксперты пришли к выводу, что реформа привела к снижению доступности услуг».

Число коек в больничных организациях (круглосуточные стационары, без учёта дневных), всего тыс.:

в 2005 году 1 575,4 (из них негосударственные — 32,4, из них частные — нет данных) при населении на 1 декабря 2005 года в 142 млн 800 тыс;

в 2018 году 1 172,8 (из них негосударственные — 27,0, из них частные — 17,3) при населении на январь 2019 года в 146 млн 880,4 тыс.

Несмотря на рост населения число коек в больничных организациях, даже с учётом негосударственных и частных, всё равно сократилось на 402,6 тыс. или 25,5%. А число инфекционных больничных коек сократилось на 25,3 тыс. с 84,6 тыс. в 2005 году до 59,3 тыс. в 2018 году.

5. Если показатель имеет отрицательную динамику, то его следует исключить

Выдержка из официального отчёта аудиторов Контрольно-счётной палаты за 2018 год:

«Так, на фоне ежегодной корректировки количества показателей, характеризующих конечные и непосредственные результаты реализации государственных программ, исключение (замена) показателей зачастую осуществлялась по причине фактического недостижения плановых значений и складывающейся отрицательной динамики.

Как следствие, реализация программ в последующие периоды осуществлялась в отсутствие показателей, характеризующих достижение заявленных целей и задач, что не обеспечивало проведение объективной оценки результатов их реализации.

Вместе с тем отдельные проблемы, решение которых характеризовали исключённые (изменённые) показатели, сохраняли свою актуальность в отчётном периоде.

По результатам контроля определены риски недостижения заявленных приоритетных целей в сфере здравоохранения города Москвы в части: профилактики в сфере охраны здоровья населения, включая приоритетное развитие первичной медико-санитарной помощи; совершенствования и перспективного развития обеспеченности региональной системы здравоохранения высококвалифицированными медицинскими кадрами».

Но разве только в Москве все эти годы происходило уменьшение государственных больничных организаций и коек в них?

Ниже данные Федеральной службы государственной статистики по России.

Число больничных организаций составляло:

в 2005 году 9 479 (из них негосударственные — 293, из них частные — нет данных) при населении на 1 декабря 2005 года в 142 млн 800 тыс. человек;

в 2018 году 5 257 (из них негосударственные — 319, из них частных — 259) при населении на январь 2019 года в 146 млн 880,4 тыс. (вместе с Крымом, где 2,3 млн человек).

Иными словами, население выросло на 4 млн человек, а число больничных организаций, даже с учётом негосударственных и частных, сократилось на 4 222 ед. Это при том, что в чистом выражении число негосударственных и частных больничных организаций планомерно росло год от года. Стало быть, государственных ещё меньше, всего лишь 3 644.

6. Реальные расходы бюджета, предусмотренные на здравоохранение ниже, чем были 6−8 лет назад, а в первичном звене системы здравоохранения провал

А как определить «успешность» оптимизации государственного здравоохранения? Есть неплохой косвенный признак — сектор платной (коммерческой) медицины.

Если в 2010 г., по официальным данным, население оставило в платных клиниках 250 млрд руб., то в 2018 г. сумма перевалила за 700 миллиардов. Разница курса до 2014 и после? Не настолько же.

А по оценкам аналитиков РБК Исследования рынков («Рынок частной медицины», 3 марта 2020 года см. http://marketing.rbc.ru/articles/11332/), в 2019 году объём рынка платных медицинских услуг составил 846,5 млрд руб. За последние 13 лет доля «легального» сегмента рынка платных медицинских услуг увеличилась в два раза — с 33% в 2005 г. до 70% в 2019 году.

Среди основных причин можно выделить увеличение объёма предоставляемых платных услуг в количественном выражении в государственных медучреждениях, за счёт оптимизации системы государственного здравоохранения и, как результат этого, в увеличении количества частных клиник.

«Это является совершенно чётким индикатором того, что медицинская помощь в государственной системе стала менее доступной — уверен президент „Лиги защиты пациентов“ Александр Саверский, („Коммерсантъ FM“ от 11.01.2019 г. — прим. авт.) — Если проанализировать программу оптимизации, создание трёухуровневой системы, то становится совершенно понятно, что произошло: власти убрали из местных поликлиник специализированную помощь вместе с диагностикой. Все это стало доступным только в клинико-диагностических центрах, куда нужно записываться за несколько недель вперёд. Так что на этих местах фактически появилась частная медицина».

Это объясняется ещё и тем, что «Консолидированный бюджет, предусмотренный на здравоохранение в 2019 году, превысит 3,6 трлн руб. Тем не менее, если перейти к реальным ценам, то запланированные расходы на здравоохранение окажутся ниже рекордных затрат 2012 года. Так, в ценах 2011 затраты на здравоохранение в России в 2019 году составят только 1,7 трлн руб., тогда как в 2012 году значение аналогичного показателя было на уровне 2,1 трлн руб. Таким образом, даже несмотря на рост расходов на здравоохранение в номинальном выражении, реальные расходы ниже, чем были 6−8 лет назад» — пишут авторы исследования РБК «Рынок частной медицины».

В итоге даже сам президент России Владимир Путин, выступая 20 августа 2019 года на совещании по модернизации первичного звена здравоохранения, сказал, что «в первичном звене [системы здравоохранения] провал». И Голикова, и Скворцова (идеолог этой самой оптимизации?) признают, что оптимизация здравоохранения была проведена с ошибками, а медицинская инфраструктура находится в печальном состоянии.

7. Мы жалеем врачей, но давайте пожалеем и пациентов, в итоге пожертвовали всеми

Но как же такое получилось в Москве? От «21» октября 2014 года на сайте Newsru.com я нашёл такое высказывание главы Департамента здравоохранения Москвы Леонида Печатникова:

«Департамент здравоохранения Москвы заказал исследование, чтобы прояснить картину с доходами медиков. В интернет, по его словам, попали предложения «дорожной карты» модернизации здравоохранения. «Мы не хотели это публиковать, потому что тихо плакали в наших кабинетах. Но раз уж это вылилось в публичное пространство, теперь будем плакать все вместе».

Позднее, в интервью «Новой газете» («Мы жалеем врачей, но давайте пожалеем и пациентов»), Печатников пояснил, что это лишь один из вариантов предстоящей реформы, причём наиболее мягкий. Два другие были составлены после изучения европейского и азиатского опыта. До сих пор неизвестно, какие именно предложения будут приняты и в каком объёме.

А плакать действительно было из-за чего. В первую очередь из-за отношения к профессионалам, которых не прошла стороной оптимизация.

Ниже приведу пару ярких примеров из 2014 года.

«Врач-невролог, кандидат медицинских наук Семён Гальперин получил уведомление о сокращении в больнице N11 и предложение пойти работать санитаром — сообщает тот же Newsru.com.

«В 2014 году новое руководство больницы № 60, в которой более 40 лет отработала кардиохирург с мировым именем Зинаида Калмыкова, предложило ей место уборщицы. Она — автор методики лечения низкими температурами, по которым работают в Китае, Франции и Японии. В 2016 году Зинаида Калмыкова умерла, противостоя «оптимизации» здравоохранения» — сообщает издание News.ru