Съезд врачей - новые песни о старом

Эпохальное событие – съезд врачей – уже метко окрестили партхозактивом

НОВЫЕ ПЕСНИ О СТАРОМ

Эпохальное событие – съезд врачей – уже метко окрестили ПАРТХОЗАКТИВОМ. И это не проблема всяческих –измов. Здравоохранение при социализме было лучшим. В свое время. В своем обществе. Но на дворе – хотя бы и недо-, но все же капитализм. И пытаться в недрах современного «Мерседеса» сохранить деталь от горбатого «Запорожца» несерьезно. Несерьезно и в лучших традициях того времени проводить мероприятия, как пир во время чумы. Съезд сытых решал проблему голодных – это тоже не мое наблюдение.

Но еще более несерьезно утверждать, что съезд все-таки кое-что как-то в чем-то изменил и чего-то достиг. Это – расчет, скажем мягко, на ущербный интеллект.

А уж то, что, оказывается, именно Мерлин спасает королевство Артура – это даже забавно. Где хотя бы какие подвижки в нашем многострадальном здравоохранении, будь то Рошаль и другие, им поименованные? А где преимущества Национальной медицинской палаты по сравнению с другими организациями медицинской общественности, которые он называет? В том числе, в диалоге с властью. В славословии? В этом сильны равно все.

Диалог медицинского сообщества с властью, безусловно, нужен. Но – диалог конструктивный. Проблема в том, что конструктивный диалог возможен между равными сторонами – одинаково компетентными, заинтересованными и честными.

Какую компетентность демонстрирует власть в сфере охраны здоровья? Вбрасывание денег в ведомство под любым соусом (а Рошаль, как известно, требует еще и увеличения)? А где эффективность работы денег государства в сфере охраны здоровья в действительности? Обеспеченное благосостояние медиков? Пресыщенная удовлетворенность пациентов медициной? Нет.

Какую компетентность демонстрирует медицинская общественность? Есть лозунги и декларации конкретных персоналий. Есть упреки к другим персоналиям. Есть призывы к ведомству сформулировать концепцию развития здравоохранения. Но нет понимания, в какой системе координат находится само медицинское сообщество. От его имени известные персоналии медицинской общественности в плену негативной логики готовы дружить ПРОТИВ, но не ЗА. Потому что этого ЗА попросту нет.

Медицинское сообщество не субъектно: нельзя вести диалог с очередью, с толпой. Это проблема права организаций медицинской общественности выступать в качестве органов профессионального самоуправления. Кто – ведомство, Скворцова, Нацмедпалата, Рошаль – и на каком основании узурпировал право говорить от имени медицинского сообщества? Сообщество – это кто? Академики, профессора, доктора наук, представленные во всевозможных президиумах? Нет, это доктора поповы, хреновы и тощевы. Это уставшие и выгорающие работяги, живущие своей профессией по городам и весям за гранью нищеты. А их на съезд позвали?

И это симптоматично. На съезд никого не выбирали – назначили. По квотам. Приехали те же главные, совмещающие с практикой на пол-ставочки. Равным образом, и самовыдвиженцев от медицинской общественности никто не выбирал. Они сами себя назначили главными по тарелочкам. Вот и поговорили те и другие, съехавшись за государственный счет. За наш счет, налогоплательщиков. За счет практических врачей, в том числе. И дальше будут говорить. Если будет финансирование. Которым распоряжается министр. Говорить так, как надо. Министру. Это – к слову о честности.

Такая бутафория, имитация и накапливает критическую массу недовольства среди тех, кто, собственно, и составляет медицинское сообщество. Идея консолидации давно и благополучно дискредитирована. Лобовым администрированием доверия практиков вновь не заслужить.

Но среди говорунов идеи не рождаются, концепции не создаются. Это серьезное, долгое дело профессионалов – экономистов, юристов, управленцев. Новой формации. В том числе из числа медиков. Таких уже немало. Это – вопрос накопления массы знаний, а не ведения словесных баталий некомпетентными златоустами. Это первое.

Чтобы готовая концепция получила дорогу в жизнь, нужна политическая воля. Тот факт, что за два десятилетия ничего в здравоохранении не изменилось и положение врача и пациента лучше не стало, свидетельствует лишь о том, что политическая воля спала. И продолжает спать. Врачи с пациентами хоть передерись – в высоких кабинетах не до того. Мелкие подвижки в режиме ручного управления погоды не делают. А неизбежные – ну, уж когда припрет. Пока, видимо, не приперло. Это второе.

Если концепция не сулит временных ухудшений, изменения могут быть выполнены так, что, заснув при одной ситуации, пациенты и врачи могут в один прекрасный день проснуться в другой. Если же она радикальна и чревата значимыми изменениями, она предварительно должна овладеть массами. Нужен кропотливый труд по доведению идеи до каждого, кого она всерьез касается. Это третье.

Как видим, вопрос заинтересованности обоюден: политическая воля на основе готовой концепции должна быть понятна тем, чьи интересы она затрагивает. Каждый знает, что на входе, но каждый должен хотя бы в общих чертах представлять, что на выходе, и насколько это надежно.

А на выходе может быть только одно: разделение медицины и здравоохранения, медицинского сообщества и отраслевого ведомства. Врач может отвечать за медицину, но не за здравоохранение. Он должен получать по делам своим, а не пайку от чужих щедрот. А государство должно платить сполна за его дела ему, а не своим смотрящим от здравоохранения.

Вот тогда сытый, обеспеченный врач может и в сообщество вливаться, и соглашаться или не соглашаться с теми, кто желает представлять его интересы. И не думаю, что это будут те же персоналии и те же организации, что сейчас.

Д.м.н., к.ю.н. Алексей Тихомиров